Подчинение  - Тальяна Орлова

– Иди сюда. Встань в центре.

Я последовала за ним прямо в сапогах и пальто.

– Глаза опухшие. Что-то случилось?

– Ничего такого, что не случалось со мной раньше, господин. Я уже успокоилась.

– Если у тебя будут проблемы, ты мне об этом скажешь?

Я замялась:

– А должна?

– Это не то, что я могу заставить тебя делать. Но… я бы хотел, чтобы было так.

Он меня сбил с мысли. Какой смысл мне рассказывать о чем-то, если через неделю мы уже не будем так общаться? Но сейчас ответила максимально искренне:

– В данном случае нет ничего, что вы могли бы сделать. В смысле, никто бы не смог. Это просто… эмоции.

– Из-за меня?

– Нет.

– А сейчас как настроение?

– Странно, но очень неплохо.

– Хорошо, – и перешел сразу к другой теме. – Тогда потанцуй для меня.

Танцевать? Без музыки? Не переспрашивать и не спорить. Я приподняла руки и заставила себя двигаться. Неловко и зажато, но я пыталась делать это плавно. Закрыла глаза – так легче отвлечься.

– Раздевайся. И продолжай танцевать.

Я расстегнула пальто, откинула на пол. Продолжая водить бедрами стянула через верх блузку. Открыла глаза – он смотрел на меня с легкой улыбкой, его не раздражала моя неумелость. Сняла бюстгальтер и тоже кинула на пол, расстегнула юбку. Наклонилась и сняла сапоги – один и другой, при этом остановив движения.

– Танцуй.

Пришлось стягивать чулки и стараться двигаться хотя бы немного из стороны в сторону. Выпрямилась, снова подняла руки. Теперь, полностью обнаженная, под его пристальным взглядом, я совсем не могла расслабиться. Но заставляла себя выводить круг – сначала руками, потом ниже, завершая бедрами. Максим Александрович встал и медленно подошел ближе. Я замерла лишь на секунду, но продолжила плавные покачивания. Он положил мне руки на бедра и заставил увеличить траекторию, поворачиваться сильнее. Я уловила этот темп и держала его, когда он отпустил. Максим обошел меня, встал так близко, что я немного касалась ткани его брюк ягодицами, положил руки мне на грудь.

– Продолжай.

Я двигалась, а он то сжимал ладони, то наоборот раскрывал их – чтобы я возбужденными сосками скользила туда и обратно. Мучительно нежно, но слишком долго. Но и его движения менялись, теперь он касался меня чаще, сжимал сильнее. Неожиданно положил мне руки на плечи и надавил, заставляя опуститься на колени, потом подтолкнул, укладывая спиной на пол. Сам одной ногой перешагнул, чтобы я смотрела снизу. Вытащил член и прошелся по нему рукой пару раз – он уже был возбужден.

– Ноги согни в коленях.

Опустившись, он сразу же вошел, заставив меня выгнуться.

– Ты не должна издать ни единого звука. Понятно? Только когда захочешь кончить – спроси разрешения.

И тут же начал вколачиваться – резко, страстно. Я зажала губу, чтобы не стонать. Потом и вовсе закрыла ладонью рот, потому что никак не могла сдержаться. Но он перехватил мои руки за запястья, завел вверх и с силой прижал к полу. А толчки стали еще мощнее. Я извивалась, мычала сквозь замкнутые губы, морщилась и снова выгибалась навстречу. Еще, господин, еще. Казалось, что я задыхаюсь – невозможность стонать в голос будто перекрывала кислород, все ощущения сосредоточились на движениях внизу.

– Господин… можно? – получилось сказать это только со стоном. Но я уже ощущала близость оргазма – могла сорваться на любом из следующих толчков.

И он замер. Посмотрел на лицо, а руки мои так и держал крепко.

– Пока нет.

И двинулся медленно-медленно, выгибая меня дугой. Назад. Почти полностью вышел – и снова. Медленно до такой степени, что захотелось кричать, умолять, чтобы ускорился. Эту близость к оргазму, в миллиметре от него вынести нельзя. Снова обратно. И на третьем сказал очень тихо:

– Сейчас.

И опять, будто пронзая изнутри и наслаждаясь затягиванием, он вошел. В этой медлительности содержалось столько нашего общего напряжения, что оно стало невыносимым. Я выгнулась оттого, как мышцы сжимаются вокруг члена, пульсируют. Открыла рот беззвучно, содрогаясь от оргазма. Я чувствовала, что внутри меня стало так тесно, так сильно сжималось, что он кончил только от этого. Лег на меня всем весом, но не выходил и продолжал держать мои руки. А я ловила отголоски так медленно отпускающей волны, и только-только училась дышать. Если это было наказание за минутное опоздание, то я готова каждый день немного опаздывать.

Лишь гораздо позже до меня дошло, что он впервые кончил в меня. Таблетки уже действуют… А если нет, то впереди меня ждут проблемы похуже, чем сейчас.

Утром Максим Александрович зашел в мою комнату. Я посмотрела на часы – еще слишком рано! Начала паниковать: вдруг настройки сбились и время сейчас другое?

– Доброе утро… господин? – получилось с вопросительной интонацией.

– Ну, что замерла? Ты ведь вроде бы в душ собиралась?

Глянула неуверенно на полотенце в руках, сама я уже успела снять «комнатное» платье и бросить на разобранную постель. Поняв его намерения, нерешительно повернулась к двери в ванную. Он мягко подтолкнул в спину:

– Заходи уже. До сих пор меня стесняешься?

Казалось бы, уже давно не должна – человек привыкает ко всему. Но смущение все-таки было, и каждый раз такое, будто он не разглядел еще каждый миллиметр моего тела. Бросила полотенце на тумбу, открыла дверцу душевой кабины и оглянулась – Максим Александрович раздевался! Я почему-то удивилась этому так сильно, что выдала свое изумление. Выражение моего лица заставило его улыбнуться.

Кабина была небольшой, для двоих даже тесноватой, но ощущение вынужденной близости сбивало дыхание.

– Давай я.

Он взял из моей руки гель для душа, за мочалкой даже не потянулся. Щедро плеснул себе на ладонь и начал меня гладить – от шеи спускался все ниже, не пропуская ни одного места. Долго массировал грудь, живот, обнимая – спину, я задохнулась, когда он прошелся ладонью между ягодиц. Снова плескал гель на руку, отставлял на полку и снова проходился по тем же местам, задерживаясь на груди или промежности, заставляя меня постанывать. Пена почти тут же смывалась с кожи, но от следующего движения появлялась снова. Ласковая нежность, но до безумия эротичная, заставляющая иногда закрывать глаза от удовольствия.

Наклонился, сказал тихо, почти в самое ухо:

– Теперь ты.

У меня подрагивали пальцы, когда я взяла гель. Максим Александрович не любил раздеваться при мне – я это давно заметила. При этом он вовсе не стеснялся своего тела, дело было в другом – одеждой он будто проводил границу между нами, подчеркивал мою уязвимость. Поэтому теперь, получив возможность водить ладонями по его груди, плечам, я разгоралась. Даже не знаю, что возбуждало больше – когда он касался меня, или когда я касалась его. Это занятие я была готова растянуть на часы, но он вдруг поторопил: прикусил на секунду нижнюю губу, словно едва сдерживал улыбку, взял мою руку, опустил вниз. Я мыльной рукой прошлась по яичкам, эрегированному члену. Вода смыла, но я продолжала водить ладонью, чувствуя, как он напрягается всем телом. От моих прикосновений головка подрагивала, и от его возбуждения я уже сама не могла остановиться.